Великие оптимизаторы собственной жизни. Стивен Кинг

Здравствуйте, дорогие читатели блога “Всё гениальное просто”! Этой публикацией я продолжаю серию статей о людях, чьи биографии и личные достижения можно назвать великой оптимизацией жизни.

При нулевом старте им удалось добиться вершин материального благополучия и всемирной популярности.

В предыдущих статьях я рассказывал о  Сальвадоре Дали и Фрэнке Синатре. Сегодня хочу познакомить Вас с любопытной историей Стивена Кинга.

“Я родился в 1947 году, и у нас телевизора не было аж до пятьдесят восьмого. Первая передача, которую я помню, это был «Робот-монстр» — фильм, где мужик, одетый в костюм обезьяны с аквариумом на голове — Ро-Мэн его звали, — мотался по свету, стараясь убить последних выживших в ядерной войне. Для меня это было искусство самой высокой пробы”

“Первый рассказ, который я действительно напечатал, появился в журнале фантастики и ужасов Майка Гаррета в Бирмингеме, штат Алабама (Майк все еще крутится в этом бизнесе). Эту новеллу он напечатал под заглавием «В полумире ужаса» («In a Half World of Terror»), но мое мне все равно нравится больше. Знаете какое? «Я был подростком, грабившим могилы» («I Was a Teenage Grave Robber»)! Супер-дупер!”

“Мне думается, что мы были очень счастливы в эти дни, но и сильно перепуганы — этого не отнять. Мы и сами были еще дети, как говорит старая пословица, и нежность помогала не пускать к сердцу черноту. Мы заботились друг о друге и о детях как могли. Табби работала в «Данкин Донутс» и вызывала копов, когда зашедшая за кофе пьянь наглела. Я стирал простыни из мотеля и продолжал писать одночастевые фильмы ужасов.”

“А начинается вот с чего: поставьте стол в углу и каждый раз, когда принимаетесь писать, напоминайте себе, почему он не в середине. Жизнь — это не поддерживающая система для искусства. Все совсем наоборот.”

“Получилось. Наш брак оказался долговечнее всех мировых лидеров, кроме Кастро, и раз мы до сих пор разговариваем, спорим, занимаемся любовью и танцуем у «Рамонеса» — габба-габба-хей! — значит, Получилось. Мы принадлежим к разным религиям, но феминистка Табби никогда не была особенно ревностной католичкой — у католиков мужчины устанавливают правила (в том числе Богом данное правило не пользоваться презервативами), а женщины стирают. А я верю, что Богу нет дела до организованных религий. Мы оба из одних и тех же слоев рабочего класса, оба едим мясо, в политике поддерживаем демократов и, как все янки, с подозрением относимся к жизни вне Новой Англии. Мы сексуально совместимы и по натуре моногамны. Но сильнее всего нас связывают слова, язык и работа всей нашей жизни.”

“Не бывает плохих собак, как гласит название популярного учебника дрессировки, только не надо говорить этого родителям ребенка, изувеченного питбулем или ротвейлером, — есть шанс, что ваши слова забьют вам в глотку. И как бы ни хотел я ободрить человека, впервые пытающегося серьезно писать, я не могу солгать и сказать, что не бывает плохих писателей. Извините, но плохих писателей куча.”

“Я не прошу вас приступать почтительно или безапелляционно. Не прошу быть политически корректным или отбросить в сторону чувство юмора (если у вас оно милостью Божией имеется). Это не конкурс популярности, не Олимп морали и не церковь. Но это — писательство, черт бы его побрал, а не мытье машины или подведение бровей. Если вы отнесетесь к этому серьезно, у нас может выйти толк.”

“Многое из этого — о том, как вы сможете делать это лучше. Все остальное — и, наверное, лучшее — разрешительный талон: ты можешь, ты должен, а если у тебя хватит храбрости начать — ты будешь. Писательство — это волшебство, как вода жизни, как любой творческий акт. Вода бесплатна, так что пей.Пей и наполняйся.”